Несмотря на растянутые в улыбке губы, всё остальные вызывало во мне лишь страх. Холодный взгляд серых глаз, слегка сдвинутые брови, сжатая в кулак рука на колене. Клаус цокнул, явно подгоняя меня с ответом.
— Я… — замялась, глаза заметались по кабинету, ища подсказку, — Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Я что заговорил на другом языке? — он нахмурился ещё больше, едва заметная складка залегла на лбу.
— Никак нет, господин, — машинально поклонилась, — не могли бы вы уточнить, что хотите от меня услышать?
— Что может быть точнее, — Клаус скрестил руки, — тебе нравится в академии?
Сглотнула. Он никогда не интересовался ни моим мнением, ни желаниями, ни тем более удобно ли мне, нравится ли что-то. И сейчас всё внутри кричало, что это какая-то замысловатая ловушка. Одно неверное слово и я не просто покину академию, но вряд ли доеду до дома Шульцев целиком.
— Да, господин. Здесь большая библиотека.
— Согласен, единственное, чем может похвастаться эта дыра.
Клаус удовлетворённо кивнул и откинулся на спинку стула. Кажется, он остался доволен, и я медленно выдохнула, внимательно слушая.
— Что же, думаю достаточно, — голос в секунду стал серьёзным и куда более привычно холодным, — зачем ты полезла в лабораторию?
— Прошу прощения, господин.
Поклонилась и до боли сжала кулаки, голос начинал дрожать. Я не знала, что ответить, и боялась возможной реакции, но говорить нужно было. Клаус ненавидел молчание.
— Я не прошу тебя извинятся! — рявкнул, — объяснись, и побыстрее.
— Я хотела изучить свой амулет, хотела обучиться как учёный, — едва удерживая голос, до боли в горле медленно и чётко выговаривала слова.
— Что? Там нечего изучать, — Клаус отмахнулся.
Снова повисло молчание. Я, уткнувшись лбом в пол, боялась подняться. Клаус же, слегка покачивая кончиком ботинка, хмурился. Странный разговор будто зашёл в тупик, и теперь я лишь ждала страшных слов, после которых придёт долгожданное облегчение. Даже лёгкие спёрло, и каждый вдох приносил укол боли и сожаления.
— А в учёные тебе зачем подаваться? — спокойнее спросил отец.
— Мои силы плохо взаимодействуют с обычными магами. Я боялась, господин, что при работе в парах моё проклятие раскроют.
— Резонно, — хмыкнул и потёр подбородок, — но почему без разрешения полезла?
— Господин Штальберг не позволил, сказал, что мне нечего делать как учёному.
— И ты решила, что можешь просто нарушить правило?
— Я очень сожалею, господин, такого больше не повториться.
Я не видела лица Клауса, но чувствовала, как в комнате разом стало жарко. Закашлялась и приподняла голову, надеясь вдохнуть хоть немного. Отец резко выпрямился, встал со стула. Он медленно растирал виски, явно успокаиваясь. Я лишь несколько раз ощущала на себе влияние его силы и только однажды из-за собственной провинности.
— Поднимись, хватит пыль собирать.
Клаус скривился, глядя прямо в моё лицо. Отвела глаза в сторону и медленно поднялась. Колени тряслись, и всё тело дрожало. В комнате становилось невыносимо жарко, даже воздух подрагивал раскаляясь. Отряхнулась, расправляя штаны и рубашку и, встала по стойке смирно.
— Штальберг!
Почти без задержки, после крика Клауса в комнату влетел ректор. Он несколько раз поклонился и заикаясь, проговорил:
— Д-да, г-господин Шульц, чем м-могу помочь?
— Ты запретил ей работать в одиночку?
Лицо ректора, красное и блестящее от пота, вытянулось. В тёмных глазах мелькнул страх, и слегка трясясь, он взглянул в мою сторону. Но вопрос был не ко мне, и встревать я не собиралась. Иначе будет только хуже. Лучше молчать, не смотреть, не влезать и не высовываться. Целее буду.
— Я задал тебе вопрос.
— Не совсем так, господин Шульц, поймите меня правильно, — затараторил ректор, — По правилам королевства все маги учатся в парах.
— И учёные? — резко перебил Клаус.
— Никак нет, — мотнул головой Штальберг и замолчал.
— Тогда не вижу никакой проблемы.
— Но господин, как же я отчитаюсь перед…
— Это не мои проблемы, — Клаус отмахнулся.
Штальберг молчал, уставившись в пол. Он снова, как выброшенная на берег рыба, раскрывал и закрывал рот, очень хотел что-то сказать, но не решался. Жар был таким, что одно неверное слово, движение и Клаус сожжёт тебя за секунды. Даже пикнуть не успеешь. И ректор хоть и сталкивался с подобным впервые, но явно ощущал.
Виктор не раз повторял, что я счастливая, раз не видела отца в деле. Хотя все его достижения описывал с благоговейной радостью, с таким блеском в глазах. Особенно любил рассказывать, как Клаус ставит на место зарвавшуюся аристократию. Но вся эта власть напоказ меня бесила. Шульцы редко были справедливыми, хотя клялись в этом короне. Они искусно пользовались своими силами и давно были негласными королями.
— Господин Шульц, — робко начал ректор, — дело в том, что, когда Аня пришла ко мне с этим вопросом, ей уже поступило прекрасное предложение от Артура Франка. О совместной…
Штальберг недоговорил, он замер и запнулся, видя, как немногочисленные свечи в комнате сгорели и оплавились в секунды. Я закашлялась и прикрыла нос ладонью. Отец разогрел воздух на максимум, и теперь дышать было физически больно. Раскалённые пары опаляли и жгли изнутри. Ректор, ошеломлённый, приложил мокрый насквозь платок ко рту, тот высыхал прямо на глазах и уже в следующее мгновение почти хрустел в ладони, закашлялся и сделал шаг назад, к двери.
— Кто?! — грозно и громко спросил отец.
— Артур Франк, второй сын…
— Я знаю, кто такие Франки, — морщась прервал Клаус, — надеялся, мне послышалось.
Отец повернулся ко мне и указал пальцем, целясь примерно в лоб.
— Никаких Франков, — медленно, почти по слогам озвучил свой приказ, — даже не вздумай.
Медленно поклонилась, оставив ладонь у самого рта. Вдыхать так было чуточку проще. Сердце трепетало от малейшей надежды, что я остаюсь в академии. Возможно, отец даже продавит ректора на самостоятельную работу. Хотя теперь понятия не имею, как буду объясняться перед Артуром. И эта проблема меркла с осознанием, что рыжика я встречу в лучшем случае через три дня. Медленно подняла взгляд в потолок.
— В глаза мне смотри, — рыкнул отец.
— Простите, — резко опустила голову и повинуясь, взглянула в серые, почти безжизненные глаза.
— Будешь работать одна, — Клаус повернулся к ректору, — я ясно выразился?
— Конечно, господин Шульц.
Ректор, сложив руки у груди, медленно поклонился и улыбнулся. Даже я понимала и видела, как выражение его лица идёт вразрез с улыбкой, но отец промолчал. Медленно кивнул и стал остывать. Воздух вокруг оставался обжигающе горячим, но дышалось уже легче. Едва заметно шевельнула лопатками и вздрогнула от капелек пота, стекающих по спине.
Штальберг от напряжения не смел шевелится и только сейчас, получив одобрение и разрешение, промокнул лоб платком, затем выжал и снова промокнул. Клаус улыбнулся, хотя на его лице эта добродушность выглядела чужеродно. Будто пластилиновая маска на лице.
— Что ж, я не хотел вас так сильно задерживать, — мягкий и спокойный голос ввёл меня в ступор.
Я ни разу не слышала подобного от Клауса и сейчас выглядела не лучше ректора. Мы оба, хлопая глазами в полном недоумении, смотрели на старшего льва. А он слегка развёл руки в сторону, пожал плечами и продолжил.
— Мистер Штальберг, вам нет нужды меня провожать. Мне хватит компании Ани.
Отец в один шаг оказался возле ректора. Тот отскочил будто ошпаренный, пытался что-то сказать, но слова никак не складывались в предложения. Клаус понимающе кивнул и одним жестом подозвал меня к себе.