Медленно кралась по двору академии. На город только начали опускаться сумерки, и многие студенты уже разошлись по комнатам. На моё счастье, есть шанс проскользнуть незамеченной. Правда, до библиотеки я так и не добралась. Всего в паре метров столкнулась с Марком, впечаталась со всей силы и почувствовала, как Нюйберг слегка пошатнулся и приобнял меня. От прикосновений по и так ноющей коже прокатилась новая волна боли, будто тысячи мелких иголок впились в порезы. Закусила губу, зажмурилась, сдерживая стон. Ощущения были терпимыми, но до жути неприятными.
Марк быстро заметил моё состояние, слегка отстранился. Улыбка тут же пропала. Его лицо в мгновение стало серьёзным, даже злобным. Глаза шарили по мелким ранам, капелькам крови и порванной одежде. Посмотрел прямо в лицо и строго спросил:
— Это он сделал?
Замотала головой. Не сразу поняла, о ком говорил Марк, но всё равно виновата лишь я.
— Ты можешь не скрывать ничего. Я знаю таких, как Франк. Будет лить в уши мёд, а при удобном случае воспользуется и выбросит.
Стояла и лишь ртом хватала воздух. Слёзы сами собой лились из глаз, капали на пол. Слова застревали в глотке. Я была уверена, что если попытаюсь сказать хоть что-то, то разревусь или снова спровоцирую смерч. Сжала кулаки и чуть отстранившись, дрожащим и сиплым голосом произнесла:
— Э-это не он.
Сдвинутые, широкие брови Марка вздёрнулись, на лбу залегла глубокая складка. Я видела, как он сомневается, но не могла больше ничего сказать. Плечи чуть подрагивали. Обхватила себя руками и согнулась, сдерживая всхлипы. Нюйберг подхватил меня на руки и, не говоря больше ни слова умчался в красное общежитие.
На сопротивления не было никаких сил, уткнулась в плечо и пытаясь успокоится, медленно вдыхала приятный, терпкий запах. Марк всегда выглядел словно не отсюда, загадочный иностранец с лёгким нравом и совершенно другими ценностями, и пахло от него деревом и пряностями. Что с самого детства ассоциировалось у меня с единственным безопасным местом.
Несколько любопытных студентов попались у самого выхода из академии, но Нюйберг накинул на меня пиджак, закрывая от посторонних глаз. С благодарностью прижала к себе одежду, прячась и кутаясь. Совершенно не понимаю, зачем он делает всё это.
Слышала, как скрипнула входная дверь общежития, как по пустому коридору эхом отзывались гулкие шаги Марка. В его комнату зашли совсем тихо, а после он опустил меня на кровать и задёрнул шторы. Выглянула из-под пиджака и осмотрелась. Очень похожая на мою собственную комнату, но совсем необжитая. Даже вещей с первого взгляда не нашла.
— Я живу один, так что не переживай.
Марк присел напротив и потянул пиджак в сторону. Щёлкнул пальцами, зажигая несколько свечек под потолком. Вздрогнула. За всё время я не чувствовала воздействия силы Нюйберга на себе, наблюдала уже сотни раз, но никогда не сталкивалась во так близко.
— Не бойся, ничего против твоей воли делать не буду.
Коротко кивнула, хотя и не верила. Странно это всё в комнату зачем-то утащил. Вместе с пиджаком с моих плеч слезла и запасная рубашка, прихваченная во время побега. Теперь перед Марком была совсем печальная картина. Порванная одежда лоскутами болталась на моём теле. То тут, то там встречались красные росчерки, где-то кусочки ткани даже успели прилипнуть к порезам.
— Ты ведь знаешь какое-то лечащее заклинание?
Слегка кивнула и, уставившись на свою руку, коснулась порезов. Место саднило, но острой боли больше не ощущалось. Кровь остановилась сама собой, и выглядело всё невероятно жутко.
— Скажи хоть что-нибудь, — Марк смотрел на меня с мольбой и каплей страха.
Всего несколько секунд ворочала языком во рту, разминая, разгоняя вязкую слюну и думая, что хочу сказать, а лучше спросить. И чуть прокашлявшись, слегка заикаясь произнесла:
— Зачем я тебе?
— Я просто хочу помочь, — буркнул и подошёл к комоду.
Нюйберг рылся в вещах, выуживал какие-то склянки и вату. Сел рядом на кровати и указал на рубашку.
— Её лучше снять.
Кивнула и стала медленно отрывать прилипшую ткань. Морщилась и шипела. Из царапин уже не лилось так много крови, лишь проступала желтоватая жидкость. Марк аккуратно придерживал и помогал избавиться от разорванной рубашки.
— Сначала обработаем и сотрём кровь, а потом применишь заклинание. Если на все порезы сил не хватит, не геройствуй.
С какой-то странной уверенностью Марк смочил ватку в золотистой жидкости из пузатой склянки. Аккуратно взял левую руку и, приподняв, стал медленно водить вверх и вниз, слегка надавливая, стирая кровь. Боли почти не ощущала, вся кожа и без этого постоянно горела, кажется, даже если меня всю сейчас засунуть в снег лучше не станет.
— Не больно? — закончив с одной рукой, коротко взглянул и потянулся ко второй.
— Нет.
Мой собственный голос больше не звучал хрипло. Сглотнула и позволила и дальше обрабатывать свои порезы. Марк выглядел таким сосредоточенным, сдвинул брови и даже тихонько сопел. С каждым его прикосновением становилось чуточку легче, хотя вряд ли это была заслуга лекарства из склянки.
К боли от огня я уже давно привыкла, даже думала, что в какой-то степени вся кожа стала менее чувствительной. Но теперь понимала, насколько ошибалась. Мелкие, совсем несмертельные порезы приносили невероятную боль, ещё больше болело внутри, от странной досады к самой себе.
Не сдержала эмоции, не смогла защититься от собственной стихии.
Когда с руками было покончено, Нюйберг сжёг порозовевшую ватку и взял новый кусочек. Смочил, посмотрел на моё лицо и скривился.
— Ты точно не покрываешь этого придурка?
— Нет, — мотнула головой, — просто переусердствовала во время тренировки.
Закусила губу. Никогда в своей жизни не умела врать и очень надеялась, что сейчас Марк не станет донимать расспросами. Он почему-то улыбнулся и даже рассмеялся, чем только ещё больше смутил, отвернулась, скрывая стремительно краснеющее лицо.